Мужество быть крайним…
Сергей Эрлих / e-news 9 iunie 2015
Vasile Ernu. Sectanţii. – Iaşi: Polirom, 2015. – 376 p.
Новая книга Василе Ерну, посвящена социальным маргиналам – религиозным сектантам. Она не вписывается в устоявшиеся литературные жанры. Это, несомненно, художественное произведение. При этом автор отказывается прибегать к ветхим уловкам выдуманных историй и вымышленных героев. «Нонфикшн» – востребованный сегодня литературный подход. Современные авторы все чаще доказывают, что жизнь подкидывает такие сюжеты человеческих судеб, с которыми никакая писательская фантазия не в состоянии соревноваться.
Новаторство Ерну состоит в организации художественного пространства «Сектантов». Оно образуется соединением двух взаимоисключающих жанров – лирики и эпоса.
Книга начинается с известия о смерти отца главного героя, как бы тождественного автору. Он должен произнести поминальную речь. Все дальнейшее повествование может рассматриваться как наброски к этой речи. С этой интимной «лирической» точки зрения история движется кругами памяти об отце. Этот своеобразный миф «вечного возвращения» – «вечный двигатель» произведения.
Вторая художественная составляющая «Сектантов» – «прямая линия» эпоса, история четырех поколений семьи религиозных «диссидентов» юга Бессарабии. Излагая ее, Ерну имитирует суровый стиль Ветхого завета, использует библейские цитаты в качестве эпиграфов, озаглавливает пять частей своего повествования идентично разделам Пятикнижия Моисеева. Ветхозаветная форма органична содержанию, так как тенденцией многих религиозных меньшинств, разочаровавшихся в церковном официозе, было возвращение к истокам христианства ко временам, когда разрыв с иудеями еще не произошел.
«Сектанты» – это не только художественная литература «нофикшн». Это еще и историческое исследование в духе формирующегося направления «постнауки». Ерну избавляет читателя от тяжеловесного «научного аппарата», и, главное, от неудобоваримого «научного языка». В своей научной ипостаси книга также соединяет два несоединимых жанра – «микроисторию» и «макроисторию». Такое сочетание исторических подходов представляется уместным. «Микроистория» духовных исканий четырех поколений одной семьи разворачивалась в ограниченном географическом пространстве Бессарабии. По иронии истории политическое пространство этого региона на протяжении 100 лет – конца XIX – конца XX – радикально менялось четыре (!) раза, а если учесть еще и передвижение линии фронта в период Второй мировой – то, даже, шесть раз. Автор иллюстрирует этот парадокс старым анекдотом про старого еврея, который, прожив всю жизнь на одной улице, умудрился родиться в Российской империи, учиться в королевской Румынии, трудиться в СССР и выйти на пенсию в Республике Молдова. Невозможно понять перемены в судьбе тех, кого все четыре режима именовали «сектантами», без обращения к «макроисторическому» фону. Включение семейной истории в российский, румынский и, даже, американский контексты осуществляется в контексте судеб родственников, часть из которых после 1940 переселилась в Румынию, а еще часть в «золотую эпоху» Чаушеску – из Румынии в США. «Мерцание» повествования между «частным» и «общим» в большинстве случаев не выглядит натянутым.
Используется широкий круг разнохарактерных источников – личный опыт автора, семейные предания, расспросы стариков, а также документы (дневники, письма, мемуары и т.д.) из семейных архивов «сектантов». Кроме того, привлекаются опубликованные источники и исследовательская литература. На этой основе реконструируется антропология «секты». Сочетание чрезвычайно «личной» истории с обобщением высокого уровня – еще один оригинальный авторский прием. И в данном случае Ерну удалось избежать логических провалов при постоянном перемещении от общего к частному и обратно. Он отказывается от рассмотрения догматических различий между многочисленными «сектами» Бессарабии. Исследуется то, что «сектантов» объединяло: отношение малой группы, сплоченной вокруг искренней веры, с «большим миром» – властью и обществом.
Автор показывает, что основой противостояния религиозного, в советское время – атеистического, большинства и религиозных «диссидентов было отношение к власти. Большинство восприняло тезис «прагматика» апостола Павла «нет власти не от Бога», как обожествление земной власти. Это привело к преобладанию покорного «монархизма» и ко всеобщей социальной пассивности. С властью «от Бога» связаны все ожидания большинства на перемену собственной судьбы. Мы и сегодня постоянно встречаемся с упованиями на то, что кто-то, «посланный сверху», должен решить все наши проблемы.
«Сектанты» фактически не признали «пакт», подписанный «коллаборационистом» Павлом с «царством Кесаря». Для них «власть от Бога» является не Божьим даром, а испытанием, ниспосланным свыше. Смысл жизни состоит в том, чтобы достойно вынести Божие испытание, доказать страданиями свою искреннюю веру. Такой подход привел к противоположным «большому миру» формам организации. Вместо господско-рабской иерархии, присущей большинству, у «сектантов» возобладали демократические начала в управлении и принятии решений. Отсутствие надежд на «сатанинское» царство Кесаря породило феномен высочайшей персональной активности и личной ответственности за судьбы мира.
В таком свете знаменитый веберовский тезис о «протестантской этике» нуждается в уточнении. Пожалуй, стоит задуматься по поводу общих начал «протестной», по отношению к религиозному большинству, этике истово верующих христианских «сектантов». Феномен выдающихся российских предпринимателей эпохи Российской империи, представителей «старообрядцев» и других православных «диссидентов», широко известен. Ерну показывает, что даже в советское время, когда любое предпринимательство рассматривалось как преступление, «сектанты» добивались значительных экономических успехов. В их семьях такой исключительный признак советской роскоши, как автомобиль, был нормой. При этом стяжание не было самоцелью. Материальное процветание являлось побочным продуктом духовного самоопределения, которое сопровождалось максимальным дистанцированием от «царства Кесаря».
Поскольку давать клятву «сатане» – смертный грех, то вступление в КПСС и, следовательно, советская карьера для «сектантов» были невозможны. В то же время закон о «борьбе с тунеядством» не давал возможности избегать государственной службы. Многие «сектанты» компромиссно устраивались на малооплачиваемую работу – дворниками, сторожами, кочегарами и т.д., которая, взамен, предоставляла много свободного времени. Они на практике доказали справедливость марксистского тезиса: «Свободное время – богатство общества». Прежде всего, осваивали «дефицитные» ремесла. Не надо было проводить глубокие маркетинговые исследования, чтобы понимать в каких сегментах рынка советское «общество потребления» не в состоянии обеспечить потребности граждан. В условиях тотального «дефицита» круг приложения частной рыночной инициативы был чрезвычайно широк. В Молдавии «сектанты» создавали «теневые» аграрные и промышленные предприятия. Семья Василе Ерну, например, специализировалась на пошиве меховых и кожаных изделий. Через сети религиозных единомышленников контролировался весь процесс от закупки сырья до сбыта продукции по всей територии СССР. Многие специализировались на строительстве и ремонте частного жилья и «подрядах» на строительные работы в обезлюдевших российских колхозах.
Экономический «базис» создавал условия для реализации духовного служения. «Секты» отличала высокая солидарность и взаимопомощь. Были созданы эффективные механизмы альтернативного «социального обеспечения». Одинокие старики и больные, не только члены общины, но и просто соседи, закреплялись за отдельными семьями. Ерну вспоминает, что у его матери был выделен специальный день недели, когда она посещала своих «подопечных»: кормила, лечила, убирала. Было свое параллельное образование – групповое изучение Библии. Организовывались импровизированные «дома культуры». Собирались то в одном доме, то в другом. Обучались игре на музыкальных инструментах, репетировали духовные песнопения. Ерну вспоминает, что практически все вечера и, особенно, выходные дни были заняты теми или иными формами групповой активности. Религиозные общины представляли автономные организации с практически полной социальной инфраструктурой. Их эффективность усиливалась многочисленными «горизонтальными» контактами с другими «сектами» по всей территории СССР. Ерну считает, что догматические расхождения в этом взаимодействии отходили на второй план в сравнении с необходимостью противостоять советскому Левиафану.
Существование этого «параллельного мира» протекало с условиях неприятия, как со стороны власти, так и общества. Репрессии со стороны государства воспринимались «с пониманием», как реальная возможность доказать свою веру. Тяжелее было переносить отторжение со стороны «народа». Ерну приводит воспоминания стариков, что сталинские репрессии 1940-х годов были «легче», в сравнении с режимом румынских «легионеров» конца 1930-х. Сталин «просто» сажал. Легионеры, проповедовавшие возврат к исконным православным ценностям, настраивали население против «сектантов». Их положение было хуже положения евреев. Евреи – «чужие» по природе. А отступники от православных догм – это «предатели». Ненависть к «сектантам» доходила до того, что им запрещали погребать своих мертвецов на православных кладбищах.
Книга «Сектанты» – не только художественное произведение «нофикшн» и постнаучное исследование в областях истории и антропологии. Это, в немалой степени, и публицистика, т.е. стремление воздействовать на современную ситуацию в том числе и в Молдавии. Автор противодействует этнократическому тренду современного молдавского общества, где наличие этнических меньшинств рассматривается как досадная помеха к следованию по «правильному» пути в Европейский союз через слияние с Румынией. Ерну показывает, что традиционный полиэтнизм нашего региона приводил к уникальным духовным исканиям и находкам. Причем субъектами этих поисков были не университетские интеллектуалы, а «простецы» («трудяги»). Перед нами пример уникального «народного творчества» – размышления о смысле жизни, основанные на основе взаимодействия русских старообрядцев-«липован», немецких колонистов-протестантов и «мессианских евреев». Благодаря этим «трем источникам» прадед Василе Ерну – торговец зерном и скотом, переселившийся в конце XIX в. из Трансильвании в Измаил, задумался о жизни вечной. Духовный завет был подкреплен кровным союзом – женитьбой на дочери «мессианского» еврея-сапожника. Вообразите эти страстные споры по поводу толкования Билии между сапожником и скоторговцем! Ерну демонстрирует, что этническое разнообразие – это наше общее богатство, источник реальных и потенциальных духовных прорывов жителей нашего края.
Идея «горизонтальной» сетевой демократии, основанной взаимодействии автономных общин, приобретает особую актуальность для молдавского общества, где власть, в лице всех партий, доказала свой последовательный «сатанизм». Провал «вертикальной» представительной демократии в Молдавии может быть переосмыслен, как необходимость перехода к прямой демократии информационной цивилизации, к «горизонтали» сетей самого различного рода (экономических, социальных, культурных). В процессе этого переосмысления «молдавский» пример книги Ерну – прямая демократия + социальная активность и ответственность – может быть весьма плодотворен для выбора творческого будущего нашей страны.
Флобер утверждал: «Мадам Бовари – это я». Книга «Сектанты» также во многом объясняет феномен румынского писателя Василе Ерну. Национальное самосознание румын отличается традиционными «правыми» тенденциями, различными этническими фобиями. Не избежали их «основоположники» – Эминеску и Александри. Фашизм стал позорным фактом биографий величайших румынских гениев прошлого века – Элиаде и Чорана. Василе Ерну выделяется на этом фоне политической «левизной», не присущей и современному румынскому истеблишменту, который мечется между «дарвиновским» неолиберализмом и архаикой православия. Автор также является последовательным интернационалистом. В далеко не «русофильской» стране он демонстрирует свой русский бэкграунд. За мной великая русская культура – декларирует Василе. Т.е. идет против основного интеллектуального течения Румынии. Благодаря «Сектантам» становится понятным, что потомственный представитель меньшинства, готового мученически отстаивать свою правоту, не может быть другим. Своей непохожестью он и интересен публике. Действительно, зачем читать того, с кем и так согласен? С Василе не соглашаются, с ним спорят и, потому, читают. С нетерпением жду появления аннонсированных книг «Маленькой трилогии о маргиналах» – «Бандиты» и «Изгои-жиды».
Comments
Leave a Reply